Сеня мыл Ленина. То есть не самого Владимира Ильича, конечно, а памятники великого вождя.
Ранним утром, когда город еще спал, и лишь соловьи заливались на своих деревьях, Сеня подъезжал на поливальной машине, доставал шланг и мощными струями воды смывал с монумента пыль и следы нахальных голубей. Когда что-либо смыть не удавалось, Сеня ставил лестницу и протирал железную лысину фланелевой тряпочкой.
В маленьком городке, где жил Сеня, памятников Ленину было двенадцать. Некоторые из них Сеня очень любил, особенно на главной площади, где Ленин так душевно указывает рукой в светлое будущее. Сеня часто смотрел в том направлении, но ничего, кроме свинарника, не видел. Однако, в светлое будущее свято верил и мечтал дожить.
Были памятники, которые не нравились Сене. Ленин на них был скучный и чугунный. Но чтобы никто не догадался об этой неприязни, Сеня мыл этих Лениных даже лучше, чем любимых.
И была у Сени мечта.
Мечтал Сеня съездить в Москву и посмотреть на Владимира Ильича в Мавзолее. Знающие люди говорили, что в Мавзолее он ну прям как живой!
И вот Сеня поднакопил денег, взял отпуск и поехал. И приехал он на Красную площадь, отстоял в длинной очереди, как за водкой в его родном городе, прошел, наконец-то, мимо строгих истуканистых часовых с деревянными лицами и вошел в святую святых каждого советского человека - в Мавзолей Ленина.
Да, Ленин был как живой. Казалось, сейчас встанет и пойдет.
Подойдет к Сене и скажет:
- Здравствуй, Сеня. Спасибо тебе, Сеня, что так долго мыл меня. Теперь я живой, сам буду мыться.
- Проходи, чего встал! - шепотом подтолкнул Сеню милиционер.
- Извините, - сказал Сеня тоже шепотом. - А не подскажете, тут Ленина кто-нибудь моет?
- Что? - не понял милиционер. - Как?
- Ну, водой, - стесняясь, пояснил Сеня.
- Ты чего, парень, того? - покрутил милиционер у виска. - А ну, вали отсюда, урод!
Сеня и до сих пор моет Ленина в своем родном городе.
- Але, девушка! Мне 77-96, пожалуйста! Кто говорит? Ленин говорит. Да, да, тот самый Владимир Ильич, который Ульянов. Что? Нет, я вас не разыгрываю, Ленин я, Ленин! Какие шутки! Что? Чем могу доказать? Уверяю вас, честное большевистское слово даю, что я - Ленин. Не издеваюсь я над самым святым! Что? Кто может подтвердить, что это я? Да вот, Феликс Эдмундович...
- Але, девушка! Дзержинский у телефона. С вами только что говорил самый настоящий Владимир Ильич Ульянов-Ленин. Нет, не однофамилец. Нет. Нет. Вы что, не слышали, как он картавит? Что значит "подделывается"? Что значит "перестаньте хулиганить"? Это вы перестаньте хулиганить! Дайте нам 77-96! Кто я такой? Дзержинский! Кто может это доказать? Вам что, может еще Бонч-Бруевича позвать? Не верите? Ну, позвоните тогда нам 77-75 - Смольный, кабинет Ленина, сами убедитесь! Что "не положено"? Вам звонить Ленину не положено? Конечно, не положено! Тогда дайте нам 77-96! Никто не безобразничает! О, господи! Да я сам знаю, что бога нет. Тоже мне, комсомолка нашлась вонючая, учить меня будет... Ну, вот, бросила трубку. И козлом обозвала...
- Ну, народ...
- Владимир Ильич, а может самим сходить? Ведь всего на два этажа спуститься - и кабинет Луначарского, возьмем наш самоварчик и сами принесем...
- Э нет, батенька! Так мы их совсем разбалуем! Никакой партийной дисциплины не будет! Луначарский брал самовар на два часа! Сам унес - сам пусть и принесет! Дай телефон. Але, девушка! Мне 77-96, Ленин говорит...
Говорят, из всего многообразия головных уборов В.И.Ленин предпочитал кепки. Я сам, правда, никогда не видел вождя в кепке, разве что на картинках, но нет никаких оснований не верить тем, кто частенько созерцал вождя в его любимой кепочке.
Сколько кепок было у Ильича? Сейчас, наверно, этого не знает никто.
Сидоров продавал кепки Ильича. Кепки были серые, с небольшим козырьком и пимпочкой на макушке. Глядя на кепку, так и хотелось представить в ней Ильича, хитро прищурившегося и показывающего язык.
Кепки Ильича пользовались спросом. Еще бы! Наденешь такую кепку, и как будто бы уже приобщился.
Особенно любили кепки грузины.
- Вах! Какая кепка! - восклицали они, вытаращив глаза. - На самом деле Ленинская кепка?
- Конечно, - заверял Сидоров, прикладывая руку к сердцу. - Самая настоящая! Из Ленинской коллекции кепок!
- Вах! - удивлялись грузины и брали кепки в нескольких экземплярах - себе и родственникам.
Однажды Сидоров, как обычно, стоял на рынке с десятком свеженьких, только что сшитых кепок. Засмотрелся Сидоров на облака и не заметил покупателя.
- Здгаствуйте, товагищ, - картавя молвил покупатель. - Почем кепки?
Сидоров глянул и оторопел. На него смотрел живой Ильич.
- Хогошие у вас, товагищ, кепочки, - проговорил Ильич и, взяв одну, примерил. - Так почем?
- Э... - промямлил Сидоров и вытянулся по стойке "смирно". - Берите за так, товарищ Ленин!
- Это вы, батенька, молодец! - похвалил Ильич. - Кепки бесплатно - еще один шаг к коммунистическому обществу. Кстати, раз за так, я возьму две.
- Берите три! - просиял Сидоров. - Отличные кепки, им износу не будет!
- Так и быть, - согласился Ильич. - Давайте три!
Сидоров протянул Ленину три кепки и смущенно попросил:
- Владимир Ильич, а ту кепку, что у вас на голове, подарите мне! Я ее сам буду носить! Настоящая кепка Ильича!
- На! - Ильич вернул кепку, которую примерял, Сидорову и ушел, надев одну кепку на голову, вторую сжимая в руке, а третью положив в карман пиджака.
С этого дня Сидоров не снимал с головы кепку Ильича. Ходил в ней по улицам и дома, обедал и даже спал.
Наступила зима. Сидоров и зимой ходил в любимой кепке. Холодная была зима. Сидоров заболел и умер. Похоронили его в кепке Ильича.
Жаль. Никто теперь не продает на рынке кепки. Негде теперь кепку купить...
Владимир Ильич шел по московским улицам и ничего не узнавал. За каких-то семьдесят лет Советской власти все так изменилось! И, надо сказать, не в лучшую сторону. Куда делись Арбатские переулки, в которых так хорошо было уходить от хвоста! На их месте теперь катят машины по Калининскому мимо уродливых домов-книг... Как изменилась Тверская, на которой у большевиков было три конспиративных квартиры! Где Никольская, на которой жила знакомая модисточка... Нет, решительно, ничего Ленин не узнавал!
И что самое странное, никто не собирался узнавать самого Владимира Ильича. Люди спешили по своим делам, стояли в очередях, а на Ленина не обращали никакого внимания.
"Ничего не понимаю, - подумал Владимир Ильич. - Ведь на каждом червонце мой портрет, а меня не узнают... За что боролись?"
Около кинотеатра "Художественный" рядом с большим рюкзаком стоял литератор Дамкин, которого Владимир Ильич сразу узнал. Совсем недавно ему попался в "Юности" рассказ этого литератора, антисоветчинкой, скажем прямо, попахивающий рассказ, но написанный живо. Ленин тогда еще подумал:
"Талант, глыба, но неужели он ничего не знает о моем принципе партийности..."
Там же, в "Юности", была и фотография Дамкина.
- Здгавствуйте, товагищ Дамкин, - поздоровался Ильич, картавя по старой конспиративной привычке.
- Здравствуйте, товарищ Ленин, - весело откликнулся литератор.
- Как! Вы меня узнали?
- Ну, кто же вас не знает! Нам же зарплату червонцами выдают!
- А вот на улицах меня никто не пгизнает, - пожаловался Владимир Ильич.
- Мало, наверно, народ денег получает, вот и не желает признавать. А кроме того, народец-то у нас недоверчивый, - пояснил Дамкин. - Увидел Ленина и не поверил, что это самый настоящий Ленин. У нас на улицах даже Хазанова бы не узнали. Да что там Хазанов! Меня, и то не всегда узнают!
- А, ну, тогда дгугое дело! - успокоился вождь пролетариата. - А я-то уж было подумал, забыл народ про духовные ценности, потерял ориентиры...
- Нет, наш народ не такой! - убежденно молвил Дамкин, оглядываясь по сторонам.
- Точно не такой! - воскликнул Владимир Ильич. - Слушай, Дамкин, а не попить ли нам по этому поводу пивка?
- Да у меня денег нет, - Дамкин вывернул карманы, действительно оказавшиеся пустыми.
- Это не пгоблема, - хлопнул его по плечу Владимир Ильич. - Деньги есть у меня!
- Не проблема, - кивнул Дамкин. - Зато проблема - пива найти. В этой Совдепии все не как у людей. Пол-Москвы надо обегать, прежде чем найдешь пивка. А найдешь - так очередь надо часа на два отстоять!
- Часа на два? - поразился Ленин. - А у нас в Кремле свободно!
- Дык то в Кремле!
- Пойдем в Кремль, - предложил Ленин. - Там и выпьем.
- Не пустят меня в Кремль, - сказал Дамкин, взглянув на свои драные джинсы.
- Да-а, - протянул Ильич, критически оглядывая прикид Дамкина. - Пожалуй, что и не пустят.
- Ну, и фиг с ними! - беспечно ответил Дамкин.
- Тебе-то фиг, а мне выпить не с кем!
- Что ж, в Кремле народу что ли мало?
- Да народу-то хватает. Но хочется с кем-нибудь интеллигентным пообщаться.
- Увы, - развел руками литератор. - Знать не судьба.
- Ну, прощай, Дамкин, - печально молвил Ильич.
- Счастливо, товарищ Ленин.
Глядя уныло в землю, товарищ Ленин ушел в Кремль пить пиво в одиночестве.
А литератор Дамкин наклонился и поправил рюкзак, на что тот отозвался бутылочным звоном.
"Звенит, - подумал довольный Дамкин, которому пришлось обегать пол-Москвы и плодотворно провести два часа в очереди. - "Жигулевское"! Двадцать штук!"
Литератор Дамкин ждал литератора Стрекозова, который отправился искать воблу.
- А у тебя есть "стратокастер"? - спросил Владимир Ильич у рокера Вити, гуляя по ДК, где в Ленинской комнате базировалась Витина рок-группа.
- Есть! - радостно воскликнул Витя, протягивая вождю мирового пролетариата свою гитару.
- О! Весьма круто! - со знанием дела оценил Владимир Ильич, поглаживая лакированную поверхность. - Звучит-то ничего?
- Клево звучит! - сказал Витя, сияя, как лампочка Ильича. - Прям как танк!
Ленин присел на стул и взял пару аккордов.
- Э, батенька, да у тебя тут третья струна оболталась! Совсем никуда не годится!
- Оболталась, - с горечью подтвердил Витя. - Да в магазине полки пустые, фиг чего купишь!
Владимир Ильич покачал головой и достал из кармана коробку с нерусскими буквочками.
- Во, Бонч-Бруевич из ГДР привез комплектик струн. Дарю!
- "Лисичка"! - возрадовался Витя, подпрыгнув от счастья. - Это ж мои любимые струны! Ну, теперь я такой тяжеляк зафигачу, аж болты над Парижем зацветут!
- Ну, ну, - похлопал рокера по плечу Владимир Ильич и подошел к ударнику Игорю.
- А у тебя есть барабан?
- Есть! - радостно закричал Игорь, вынимая из-за спины огромный порванный бас-барабан...
Под звуки заводного канкана, исполняемого развеселыми цыганами в красных рубашках, перезрелые красотки на сцене демонстрировали весьма несвежее французское белье. Толстые красномордые финны пили пиво, хлопали в ладоши и громкими криками поощряли танцовщиц повыше поднимать кривые ноги.
Феликс Эдмундович мутным глазом закоренелого подпольщика взглянул на сцену и откупорил третью бутылку коньяка. Погладив клинообразную бороденку, он ловко опрокинул стопку, вынул из кармана соленый огурец, откусил и, прикинув, хватит ли закусить еще одну стопку, сунул остаток назад, в карман.
Он ждал. Ждал уже давно.
"Бить морду или нет?" - подумал Железный Феликс, с неудовольствием глядя на веселящихся финнов. В стране - революция, а эти гады тут...
Шел март семнадцатого года. Погода была на редкость мерзостная, часто шел снег, Финский залив хоть и трещал, но вскрываться не собирался.
Феликсу хотелось домой. О, как ему надоели эти отвратительные финны...
На плечо Дзержинского легла тяжелая рука. Он оглянулся, автоматически замахиваясь, чтобы дать нахалу в зубы. Но на него смотрело улыбающееся лицо Владимира Ильича.
- Владимир Ильич! - замычал Феликс. - А я тут жду и жду...
Друзья радостно обнялись.
Ульянов выпил из горла с полбутылки, с интересом взглянул на сцену. Феликс с любовью смотрел на поздоровевшее лицо вождя.
- Как там в Разливе? - спросил он, чтобы хоть что-то спросить и услышать любимый голос.
- Курорт, - сказал Ильич. - Только, что телок нет. А здесь девочки ничего!
- По три рубля штука.
- У меня еще есть три сорок партийных денег. Можем взять одну на двоих. Пойдем?
- Да я тут коньячок поназаказывал, - потупился Феликс Эдмундович, - а денег нет. Лицо будут бить.
- А! - Ульянов посуровел. - Буржуйские отродья! Ну, тогда девочки подождут. Партийная работа главнее всего!
И Владимир Ильич достал из кармана кастет, который совсем недавно ему подарила на день рождения Надежда Константиновна Крупская.
© Павел Асс